Сложно давать научные оценки работам, которые имеют имеют к науке самое отдалённое отношение, да и в общем-то бессмысленно. В полной мере касается это недавно вышедшей книги «Политические репрессии в Нижегородской области. 1917-1953». Поэтому ограничусь только отзывом.

По моему мнению, данная работа, имеющая претензии на научность, на самом деле больше является политической публицистикой весьма определённой направленности. Как правило, для таких «трудов» характерны следующие признаки: а) полное игнорирование объективной картины тот или иного исторического периода, б) идейная предвзятость, в) подгонка исторических фактов под определённые политические убеждения, г) настоящая фальсификация истории. Всё это в полной мере присутствует в упомянутой книге.

Не буду брать весь исторический период, затронутый в этой работе. Ограничусь лишь частью, где говорится о периоде Гражданской войны, имеющей название «Красный террор в Нижегородской губернии» — о других главах пусть скажут специалисты, которые занимаются этим временем.

Первое, что бросается в глаза, это практически полное отсутствие историографического анализа. Автор — С.Смирнов - вскользь упоминает те или иные исторические работы, связанные с описанием периода так называемого красного террора, однако никакого анализа их нет. Мало того, складывается ощущение, что автор некоторые работы просто не читал, а сослался на них просто для придания «весомости» своему произведению. А уж упоминание книги И.Симбирцева «ВЧК в Ленинской России» в качестве «научного» издания или цитирование псевдо-исторических опусов писателя В.Солоухина, ничего кроме иронии вызвать не может — профессиональные историки всерьёз книгу того же Симбирцева никогда не воспринимали, потому что это самое настоящее собрание всех антисоветских слухов и сплетен, которые со времён перестройки гуляли вокруг истории ЧК.

Впрочем, упоминание Симбирцева в книге о нижегородских репрессиях возникло далеко не случайно. Ибо автор (или авторы?) данной работы чётко придерживаются жёсткой антисоветской направленности, даже не пытаясь этого скрывать. А под такое дело, как говорится, и самыми настоящими фальшивками воспользоваться «не грех».

Впрочем, в ход идут не только «труды» псевдо-историков. Чего стоят, например, только одни наименования главок в книге о нижегородских репрессиях: «Комиссия террора» (это о ЧК), «Свердлов объявляет войну», «Мутация ЧК», «Миф о белом терроре» и т. д. Уже из этих названий видно предвзятое отношение автора к Советской власти и к его репрессивным органам. Кроме того, автор не стесняется выражать своё идейное отношение и по ходу повествования: «Не будем забывать, что для организации октябрьского переворота использовалась массированная помощь внешнего врага» (с.5) (это он про известный миф о немцах, которые якобы привели большевиков к власти); «по интенсивности и свирепости красный террор первых лет советской власти ни в чём не уступал сталинским репрессиям, превосходя их по степени правого нигилизма, аморальности и цинизма» (с.121); «возглавлял ВЧК бывший каторжанин Феликс Дзержинский… он являл собой законченный тип мизантропа, одержимого жаждой мести и разрушения» (с. 21); «документы, осевшие в узилищах ЦА ФСБ...» (слог-то какой!). А вот и апофеоз - категорическое требование автора признать «историческую ответственность лидеров большевизма за постигшую наш народ в ХХ веке трагедию» и необходимость «восстановления доброго имени участников Белой борьбы».

Вот под эти идейные установки и подгоняется всё остальное повествование - со всеми вытекающими отсюда признаками чисто политического памфлета, с претензиями на «научность».

1. Автор полностью игнорирует все объективные предпосылки красного террора, кроме революционного радикализма большевиков. Как то — классовые противоречия в российском обществе того времени; архаичные нравы крестьянской общины, вылившиеся в годы Гражданской войны в страшную жестокость крестьянских атаманов; общая разруха экономики страны, наступившая ещё до прихода большевиков к власти (особенно в продовольственном вопросе); хорошая память нижегородских рабочих о кровавых расправах царского режима во время революции 1905-1907 годов;, крайняя радикализация всего российского общества, усиленная годами Первой мировой войны; начавшаяся Гражданская война; кадровый «голод» у большевиков, вылившийся в неудачный подбор людей для первых советских силовых структур…

Никакого анализа всем этим, да и другим факторам в книге о репрессиях вы не найдёте. Есть только «зловредные» большевики, которые, по мнению автора, только спали и видели, как бы устроить повальную резню всех, кто их не поддерживал. Под это дело даже автор сыплет цитатами большевистских лидеров, призывавших к беспощадной борьбе с врагами революции — но цитаты эти чаще всего просто выдернуты из общего текста, плюс полное игнорирование реальных поступков этих лидеров по отношению к провозглашаемым им лозунгам - как правило, эти лозунги чаще носили больше устрашающе-пропагандистский характер, чем практическое действо.

Намёк авторов более чем прозрачен - жила-была мощная и процветающая Российская империя, с «молочными реками и кисельными берегами», с хорошими законами и мудрыми государями-императорами, где все жили мирно, сытно и счастливо. А потом вдруг, откуда не возьмись, явились миру злые революционеры, которые свергли «доброго царя». Следом к власти дорвались и вовсе уж оголтелые разрушители-большевики, которые не только принялись громить «вековые устои», но и чуть ли не поголовно истреблять добрых русских людей...

Вот, можно сказать, и весь «исторический анализ» предпосылок к красному террору.

2. Неудивительно, что автор старательно подгоняет исторические факты под удобные ему схемы. Соответствующих примеров из книги можно привести немало. Остановлюсь только на паре характерных эпизодах.

Вот Смирнов - на целую страницу - приводит список расстрелянных дезертиров Красной Армии с апреля по июнь 1919 года (с. 102-103). Но при этом не указывает, кто и за что именно был расстрелян. Между тем, судя по архивным документам и газетным публикациям того времени, видно, что красноармейцев-дезертиров чаще всего не сразу приговаривали, говоря языком той эпохи, к высшей мере социальной защиты. Расстрел применялся лишь к тем из них, кто неоднократно бегал с фронта с оружием в руках или после побега вступал в банду уголовников, совершая тяжкие преступления. А пойманных в первый раз обычно ставили на особый учёт и отправляли с маршевой ротой обратно в действующую армию.

Но автору такой анализ и не нужен - в рамках заданной идейности ему надо было прежде всего показать «бесчеловечность» советского режима, якобы не щадившего «никого и ничего», вот и опубликовал он свой список, призывая читателя на слово поверить в полную «невинность жертв красных репрессий».

Да и вообще, автору, судя по всему, вовсе не требуется серьёзная аналитика всей репрессивной политики ранней Советской власти, которая в реальности было отнюдь не такой людоедской, как о том говорится в книге. Ведь даже в периоды чрезвычайщины, связанной с наступлениями белых армий, в Нижегородской губернии очень часто выносились оправдательные приговоры или более мягкие, чем смертная казнь - заключение в тюрьму, принудительные работы, административный арест и т.д. Не говоря уже о многочисленных амнистиях, выходивших в канун разнообразных советских праздников. Однако автор всё это наглухо игнорирует.

А вот другой эпизод. В ноябре 1918 года на почве продовольственного кризиса случилась трагедия в селе Емангаши. Взбунтовавшиеся крестьяне зверски убили двух коммунистов — забили насмерть. Автор пишет, что потом, по постановлению ЧК, якобы было расстреляно 46 бунтовщиков. На самом деле на месте расстреляли 19 (или 20) человек, а ещё 26 были отправлены в уездную тюрьму. Окончательное решение о судьбе заключённых в материалах уголовного дела отсутствует. Недавно расстрелянные жители села были реабилитированы постановлением прокуратуры Нижегородской области. В справке по реабилитации говорится и об отправленных в тюрьму:

«В отношении этих лиц проводилось следствие. Окончательное решение в материалах уголовного дела отсутствует. Учитывая, что указанные лица обвинялись в совершении уголовно наказуемого и общественно-опасного деяния, в связи с чем в отношении них проводились следственные действия, оснований для пересмотра дела в соответствии со ст. 8 Закона РФ «О реабилитации жертв политических репрессий» от 18.10.1991 г. не имеется».

Таким образом, точная судьба этих людей не установлена и сегодня. Любопытно, но ещё в 1966 году сотрудники КГБ, готовившие очерк об истории ЧК, также пытались выяснить судьбу отправленных в тюрьму жителей Емангаши. Судя по собранным отрывочным сведениям, им удалось установить, что дело арестованных было передано на рассмотрение губернской ЧК. Там признали обоснованность расстрела 19 человек, а вот решение по судьбе арестованных передали на рассмотрение следственной комиссии губернского революционного трибунала. В архиве УФСБ имеется коротенькая справка о приговоре трибунала от 10-го мая 1919 года: «Применить амнистию, из-под стражи освободить, а дело в отношении Васильского ЧК расследовать».

Вот, пожалуй, и всё… Что именно стоит за этим за решением, сказать сложно. Предполагаю, что арестованные были освобождены по амнистии, а вот действия сотрудников уездной ЧК, учинивших расстрел 19 человек, трибунал видимо посчитал превышением полномочий и даже предпринял против чекистов следственные действия. Впрочем, это только моё предположение – вопрос о судьбе арестованных крестьян из Емангаши остаётся открытым…

Но что сделал Смирнов, который такими вот изысканиями явно не стал себя утомлять? Он безо всяких оговорок «просто» приплюсовал реально расстрелянных к этим самым заключённым в тюрьму! Думаю, что понятно с какой целью.

Конечно, любая насильственная смерть - это большая трагедия. Но всё же согласитесь, что 19 человек, это не 46. Кроме того, надо всегда помнить конкретные исторические обстоятельства, при которых всё это происходило, и непременно учитывать сам жестокий фактор Гражданской войны! Но Смирнов и это обстоятельство полностью игнорирует. А вот это уже можно смело назвать не просто «подгонкой фактов», а самой настоящей исторической фальсификацией.

3. Особенно фальсификация проявляется при оценке автором противников большевиков. Он их не просто оправдывает, но и старается убедить, что для репрессий против них якобы никаких серьёзных оснований не было. Так, он чисто голословно и безо всяких убедительных оснований пытается довести до читателей мысль о том, что   известное нижегородским историкам «дело поручика Громова» (когда в Москве и в Нижнем в начале 1918 года было раскрыто вербовочное бюро белой Добровольческой армии) якобы являлось «фабрикацией» со стороны нижегородского Военно-революционного штаба  - чтобы был повод для создания Нижгуб ЧК. Между тем, дело было вполне реальное, материалы его и сегодня хранятся в Центральном архиве ФСБ РФ.

Отсюда вывод - запальчивое утверждение автора о «фабрикации» говорит о том, что Смирнов НИЧЕГО не знает об этом деле, с соответствующими материалами дела он не знаком, а все его выводы - просто манипуляции в пользу своих «идейно-методологических» установок. Смирнов вообще отрицает существование белого подполья в Нижегородской губернии, а любые действия ЧК против подпольщиков приравнивает к «провокациям» (например, другое его голословные утверждения о якобы мнимом белом заговоре в Арзамасе в 1918 году, раскрытом ЧК Восточного фронта, хотя никаких сколько-нибудь убедительных доказательств этой самой «мнимости» он так и не привёл).

Между тем, свидетельства о реальном белом подполье на территории губернии имеются не только в архивных материалах ФСБ, но даже в антисоветской литературе ( в частности, об этом подполье в 1968 году писал бело-эмигрантский журнал «Часовой»). Игнорирование этого факта точно не делает чести автору книги как исследователю…

Ещё больше удручает оценка автором так называемого «зелёного» движения, которое начиналось как протестное движение части крестьян против мобилизации в Красную Армию, а закончилось банальным уголовным бандитизмом. Начну с того, по Смирнов весьма слабо знаком с фактической стороной крестьянского повстанческого движения Нижегородской губернии — а если быть точнее, не знаком вовсе, ибо дальше публикаций газеты «Нижегородская коммуна» периода Гражданской войны, сообщавших о поимке той или иной банды, (но соответственно обработанных автором в антисоветском ключе), его познания в этом вопросе не распространяются.

Но поражает больше всего даже не этот факт. Автор книги патетически утверждает, что «облик многих «зелёных» лидеров имел мало общего с уголовниками и убийцами» (с. 104). Ну конечно же: вырезанные до последнего человека продотряды, уничтоженные самым зверским образом семьи советских активистов, убийства всех заподозренных в симпатиях к Советской власти, сожжённые и уничтоженные хозяйственные объекты, налёты на банковские учреждения и на железную дорогу - это всё сущая «ерунда», ничуть не портящая «высокоморальный» облик бандитских главарей! Кстати, в глаза сильно бросается полное пренебрежение автора к жертвам антисоветского террора, убийство которых чаще всего и становилось причиной жёстких, ответных действий Советской власти — он упоминает об этих жертвах вскользь, словно о каком-то недоразумении, не стоящего особого внимания. И это пренебрежение характерной чертой проходит через всю книгу…

Много ещё чего можно привести из этой книги в качестве примеров однобокого и политически-мотивированного отношения автора. Например, довольно сумбурное построение самого текста книги, где часто, безо всякой логики повторяются одни и те же сведения. При этом автор буквально пытается «забить» читателя многочисленными цифрами и информацией, которая порой не имеет никакого отношения к заявленной теме. Это не только претензии на пресловутую «научность», но и явное стремление искусственно завысить число жертв советских репрессий периода Гражданской войны. Одно только утверждение автор о «тысячах и тысячах нижегородцев» (с. 120), якобы прошедших через эти репрессии, без подкрепления убедительной статистикой чего только стоит!

Впрочем, смысла более подробно говорить об этих вещах нет — хотя бы в силу вполне понятного характера книги, имеющего к настоящему научному исследованию самое отдалённое отношение.